Дорога к взаимопониманию
Возвращение к человеческому общению после конфликта
Столкновение различных мнений и позиций в обществе происходит постоянно – в бизнесе, в спорте, в политике; люди борются за внимание противоположного пола, за поступление в вуз, за хорошее место работы и пр. Далеко не всегда это приводит к конфликтам, поскольку «социальную ткань»[1] нашего общества связывает способность людей предполагать, как может развиваться взаимодействие, и согласовывать с другими свои действия, цели и ценности. Частично взаимодействие регулируется законами, правилами общежития, традициями. Это дает людям возможность понимать психологическое состояние других и не конфликтовать с окружающими, а корректировать взаимодействие относительно поведения друг друга. «Понимать» в данном случае не обязательно означает «принимать» и соглашаться. Когда мы видим агрессивно настроенного подвыпившего человека, то стараемся обойти его либо не ввязываться в разговор. Когда ребенок капризничает, мы стараемся его отвлечь или уложить спать. Когда другой человек находится в неуравновешенном состоянии и совершает неадекватные действия, мы можем не судить его строго и не принимать его резкие слова на свой счет, и т. д. Таким образом, понимание действий других и коммуникация с ними помогает избегать негативных последствий конфликтов и травмирующего взаимодействия.
Дети сперва под защитой родителей, а потом самостоятельно осваивают способы конструктивного реагирования или выхода из психологически травмирующих состояний (через юмор, поддержку друзей, примирение и т. д.). В большинстве случаев проблема «поругались – помирились» решается без участия внешних специалистов и без разрушительных последствий, особенно в детской среде. Однако некоторым детям в силу личных особенностей, недостаточного воспитания со стороны родителей или иных сложившихся обстоятельств не удается освоить способы конструктивного реагирования на конфликты, и нужно им помочь в этом.
Часто в конфликтных и криминальных ситуациях людям не удается понять и согласиться с действиями других или повлиять на них. Под влиянием эмоций, накопившегося раздражения и других факторов теряется способность к пониманию своих поступков и поведения другого, то есть к нормальному взаимодействию. В результате причиняется вред, и «социальная ткань» разрушается. Наиболее сильный вред одному, а чаще обоим участникам приносят криминальные ситуации и затянувшиеся конфликтные отношения, травмирующее влияние которых люди долго не могут преодолеть. Вернуться к нормальным человеческим отношениям – не то же самое, что помочь договориться в споре или конфликте: формально договориться можно, даже оставаясь врагами или продолжая испытывать неприязнь. С другой стороны, восстановление нормальных человеческих отношений не обязательно означает дружбу или всепрощение. Оно предполагает, что никто из участников произошедшей конфликтной ситуации больше не чувствует себя ущемленным или несправедливо обиженным, не припоминает случившееся другому (или в разговоре с окружающими), никто не считает другого врагом или человеком, с которым невозможно общаться и договариваться. В таком взаимодействии нет недомолвок и мешающих барьеров, все сами придерживаются достигнутых договоренностей, и т. д.
Разобраться в своих отношениях, восстановить способность к их нормализации, изменению и развитию могут только сами люди. Вряд ли можно «пришить другой кусочек социальной ткани взамен оторванного», полноценно исправить причиненный вред и наладить отношения без участия другой стороны. Однако в ходе конфликта с его участниками происходит несколько взаимно дополняющих негативных процессов, препятствующих урегулированию отношений. По этой причине нужен сторонний человек, способный создать пространство, в котором люди смогут вновь вернуть себе контроль над происходящими в их жизни конфликтными взаимоотношениями. Этим помощником может быть кто-то из близких, пользующийся уважением, но если такой человек не находится, то можно прибегнуть к помощи ведущего программ восстановительного разрешения конфликтов и криминальных ситуаций[2].
Что мешает людям самим найти выход из конфликтной ситуации
1. Формирование «образа врага»
Вследствие нанесенной конфликтом / правонарушением психологической травмы, негативных эмоций и предубеждений у людей теряется способность адекватно анализировать конфликтную ситуацию с разных сторон, в том числе со стороны родителей, педагогов, одноклассников. Во время конфликта другая сторона воспринимается как носитель проблемы, которому невозможно (и потому бесполезно) что-либо объяснить, а значит, нужно заставить. В крайней степени ожесточенности человек считает, что он в праве применить к «врагу» любые методы вплоть до требования исключить из школы или даже применить насилие для восстановления справедливости, поскольку считает другие воздействия на «нелюдя» бесполезными. При особенно острых конфликтах стороны могут дойти до причинения такого вреда, который они в обычной жизни вряд ли могли бы вообразить³. Филипп Зимбардо, автор известного Стэнфордского эксперимента[3], приводит термин «дегуманизация», обозначающий «один из основных процессов, заставляющих обычных, нормальных людей добровольно или даже с энтузиазмом творить зло»: «…дегуманизируя других людей, мы превращаем их в объекты, не признаем их людьми. Считая, что некоторые люди или группы не относятся к человечеству, мы отказываемся от моральных принципов, обычно управляющих нашим отношением к другим людям. „Поступай с другими как хочешь“. С дегуманизированным объектом легко обращаться бездушно или жестоко, игнорировать его требования и просьбы, использовать его в своих интересах или даже убить, если он нас раздражает». [4]
На мой взгляд, процесс формирования «образа врага» можно условно разделить на четыре стадии.
На первой («приклеивание ярлыков») человек, назовем его Андрей, не понимает причины действий другого, допустим, Бориса, и начинает приписывать ему эти причины исходя из своего представления о ситуации[5]. Обычно эти причины рассматриваются Андреем как внутренние негативные качества Бориса. Например, что он «злой», или «неорганизованный», или «тупой», или «хулиган» и т. д.то есть происходит «приклеивание ярлыков». Нарастает недовольство и другие отрицательные эмоции. Способность адекватно и реалистично понимать ситуацию снижается. Если между участниками конфликта нет проясняющей коммуникации, то напряжение и непонимание нарастает.
На второй стадии («генерализация негативных качеств») все действия Бориса начинают трактоваться Андреем как явное или скрытое стремление причинить ему вред: «он во всем так», «он всегда так», «он со всеми так»… Даже направленные на урегулирование конфликта действия Бориса трактуются Андреем как манипуляция, провоцирование и т. п. Предыдущие позитивные поступки не воспринимаются либо рассматриваются исключительно в контексте скрытого злого умысла, который теперь проявился. В итоге – тотальное недоверие и «черно-белое» восприятие ситуации. Индивид привлекает к себе поддерживающих его точку зрения людей и отвергает носителей иных взглядов, что часто приводит к появлению враждующих группировок с полярными позициями и эскалации конфликта. Если кто-то третий заявляет о своей нейтральности, то это может восприниматься с недоверием или как скрытая защита другой стороны.
На третьей стадии («изгнание») у Андрея формируется образ Бориса как человека, которому нельзя ничего объяснить, и потому от него нужно избавиться (удалить в другую школу, в колонию, в другой город и т. д.). В сознании конфликтующих происходит почти полное отождествление человека с проблемой. Андрей старается привлечь внешнюю силу: полицию, властные органы и пр. для наказания того, кого он считает обидчиком.
На четвертой стадии («уничтожение») Андрей перестает видеть в Борисе человеческое. Поскольку Андрей считает Бориса врагом, то он чувствует себя в праве применить к нему любые действия, включая насилие. Даже если это не приведет к выходу из проблемной ситуации и может оказаться разрушительным для самого Андрея, он все равно оправдывает свои поступки идеями возмездия, справедливости, избавления других от «чудовища» и т. п. (стратегия «проигрыш – проигрыш»). При этом Андрей часто не замечает разрушительного влияния агрессивной позиции на свою психику и собственное будущее (например, вероятность уголовного наказания).
Интересно, что в общении с другими людьми Андрей может быть очень внимательным и добрым человеком, однако по отношению конкретно к Борису он готов на разрушительные поступки. Разумеется, как правило, вторая сторона (Борис) не смотрит спокойно на разворачивающиеся вокруг него военные действия и отвечает тем же. При этом каждый объясняет собственное поведение из своей точки начала конфликта как ответ на действия другого, считает себя правым и жертвой чужой агрессии.
Возможные действия ведущего программ восстановительного разрешения конфликтов и криминальных ситуаций по поддержке человеческих отношений
Работать с ситуацией в восстановительном подходе лучше на первой-второй стадиях.
Восстановление доверия и человеческих отношений – это процесс, обратный дегуманизации. Ведущий программ восстановительного разрешения конфликтов и криминальных ситуаций на предварительной встрече предлагает переформулировать предубеждения в вопросы для второй стороны, чтобы задать их на совместной встрече. Можно также предложить сторонам поделиться друг с другом не только видением конфликтной ситуации, но и рассказать о себе, о своих увлечениях и чем-то важном для себя, чтобы стороны увидели друг в друге не обидчика и жертву, а людей, собравшихся вместе для решения общей проблемы.
Полагаю, что необходимо продолжать искать и вырабатывать разные способы по «размыванию» образа врага и поддержке человеческих отношений.
2. Потеря способности к пониманию конфликтной ситуации (ситуации правонарушения)
При нарушенной в результате конфликта / правонарушения способности к пониманию человек совершает малоосмысленные сиюминутные импульсивные поступки, многие из которых в обычном состоянии он считал бы противоречащими своим ценностям. Осмысленные действия и внутренняя иерархия ценностей человека заменяются шаблонными реакциями. Для травмированной конфликтной ситуацией личности становится доминантным стремление к мести и наказанию либо к избеганию наказания и ответному обвинению. Действия человека в этот момент чем-то схожи с действиями индивида, испытывающего стресс, когда им двигают инстинктивные реакции (убежать, напасть, замереть). Напряженная ситуация как «черная дыра» стягивает сознание в одну болезненную точку, в которой доминирует стремление оправдаться, отомстить, сделать вид, что ничего не произошло, и т. п.
Большинство людей, с которыми я встречался как медиатор, не стремились причинить вред другим, а сделали это либо по недоразумению (не предвидя последствий своих действий), либо не видели другого выхода для решения своей ситуации (не нашли безвредного способа достижения цели). Если им удавалось пересмотреть свою позицию и найти другие способы реагирования, то конфликтная ситуация разрешалась. С позиции восстановительного подхода причинение вреда по недомыслию не избавляет обидчика от ответственности за исправление причиненного жертве вреда, но, отделяя человека от проблемы, мы обсуждаем с ним готовность ее решить.
На мой взгляд, человек конфликтует или приносит вред другому потому, что в его сознании произошло нарушение осмысленной связки между его:
действиями → последствиями действий[6] → целями→ нравственными ценностями
То есть индивид перестает представлять реальные последствия своих действий (для себя и других), не может оценить их адекватность для достижения своей цели, а также забывает о важных для себя ценностных установках.
Приведем несколько примеров.
а) Ребенок говорит, что обидел другого, «не подумав». Здесь видно нарушение связи между действиями и последствиями.
б) После конфликта дети помирились, а родители продолжают конфликтовать между собой и со школой, как им кажется, во благо своих детей. При этом самим детям может быть только хуже от этого. Здесь виден разрыв между действиями и целями.
в) Ребенок считает, что «лохов» и «ботаников» не за что уважать и их можно бить или что «на обиду нужно отвечать только силой»[7]. Тут вопрос ценностный: насколько его цели соответствуют ценностям его значимого окружения и общества, в котором он проживает.
Переосмысление – это нахождение новых смыслов в происходящем: восстановление разрушенной связи между действиями (уже совершенными, несовершенными или которые могут быть совершены), их последствиями для разных людей, целями человека (часто действия не ведут к достижению цели) и ценностными установками (принципами). Пока индивид не восстановил эту связность, рано переходить к обсуждению возможных решений для выхода из ситуации.
Возможные действия ведущего программ восстановительного разрешения конфликтов и криминальных ситуаций по восстановлению способности к пониманию
Собственная установка на понимание у ведущего на предварительной встрече означает, что он не переходит к обсуждению каких-либо решений, пока сам человек не проанализирует собственные действия, их последствия (в том числе для других), их влияние на достижение целей и то, как они соотносятся с ценностными установками индивида. Иными словами, в ходе предварительной встречи работу можно разделить на «пространство понимания» и «пространство принятия решений». В отличие от «объяснения» ситуации путем соотнесения ее с типовыми схемами и диагностики в рамках определенного профессионального знания, «понимание» всегда «схватывает» уникальность ситуации. Пока не произошли изменения в «пространстве понимания», сложно ожидать реальных изменений в «пространстве принятия решений».
На совместных встречах сторон конфликта (либо правонарушителя и жертвы) ведущий программ восстановительного разрешения конфликтов и криминальных ситуаций также организует пространство понимания, чтобы каждый осознал, чем для другой стороны стала конфликтная ситуация / правонарушение и к каким последствиям для участников и их социального окружения она привела.
3. Отрыв от нравственных ценностей сообщества
Полученные травмы участников конфликтной ситуации усугубляются тем, что в процессе конфликта / правонарушения у сторон зачастую происходит разрыв отношений с теми, кто мог бы им помочь взглянуть на создавшуюся ситуацию с точки зрения ценностных ориентиров, помочь переосмыслить происходящее и найти конструктивный выход. То есть в процессе конфликта сознание человека закрывается от существующих в сообществе культурных образцов разрешения проблемных ситуаций. В напряженном эмоциональном состоянии индивид не может сохранить ценностные ориентиры и начинает руководствоваться шаблонами и стереотипами (поиск виноватого, приоритет наказания при формировании «образа врага», реакция «дурак – сам дурак» и пр.).
На мой взгляд, восстановительный принцип участия ближайшего социального окружения в работе над разрешением ситуации имеет несколько смыслов.
- Организация поддержки сообществом и родителями позитивных изменений участников примирительной встречи. Самому человеку не просто проделать путь от момента, когда он решил изменить свое поведение, до ситуации, когда новое конструктивное поведение стало для него привычным и естественным. Скорее всего, на этом пути будут взлеты и падения, и поддержка близких и окружения очень важна.
- Восстановление нравственных ценностей. Прорабатывая трудноразрешимую с точки зрения сиюминутных интересов конфликтную ситуацию, можно помочь ребенку обсудить ее со второй сторонй конфликта и с близкими людьми с точки зрения дружбы, справедливости, примирения и т. д[8]. Иногда мнение второй стороны конфликта, которая может и не являться близким человеком, может оказаться важнейшим и решающим.
- Некоторые сложные вопросы требуют обсуждения с близкими, поскольку на них нет однозначных ответов. Например: «В каких ситуациях мальчишке нужно драться?» или «Как защитить себя от насилия без применения насилия в ответ?» Фраза: «Нужно быть терпимым и избегать драк» (и при этом не обсуждать, как можно конструктивно реагировать на агрессию) создает риск повторения подобного в будущем. У ведущего программ восстановительного разрешения конфликтов и криминальных ситуаций для участников нет ответа на подобные вопросы (поскольку это не его ответственность и советы он давать не может), поэтому значимые для участников конфликта / правонарушения люди могут с ответственностью за дальнейшее посоветовать им, как лучше себя вести в подобных ситуациях.
Возможные действия ведущего программ восстановительного разрешения конфликтов и криминальных ситуаций по актуализации нравственных ценностей
Ведущий организует пространство, в котором человек актуализирует свои нравственные принципы и ценности, связанные с произошедшей ситуацией. Рефлексии ценностных установок участников способствует, например, программа «Круг сообщества», которая начинается с ценностно-ориентированных личных историй, или мини-медиация ребенка-обидчика с родителями, в том числе по поводу семейных ценностей. Ведущий восстановительных программ не может советовать, а родственник или близкий друг могут напомнить человеку о важных ценностях. Например, если подросток считает себя правым в сложившейся ситуации, можно спросить у его родителей, как они относятся к факту кражи, драки и т. п., чтобы подросток услышал их ответ.
Кроме того, ведущий программ восстановительного разрешения конфликтов и криминальных ситуаций сам привносит в обсуждение принципы, без учета которых он считает невозможным урегулирование ситуации (заглаживание вреда, исцеление жертвы, ответственность за произошедшее и т. д.).
При этом нужно учесть, что и общество не всегда позитивно реагирует на конфликтные ситуации – оно состоит из людей, которым также присущи эмоции и стереотипы, его влияние может быть оценочным, безответственным, деструктивным, травмирующим человека. Сообщество способно объявлять бойкот, изгонять и пр. В нем присутствуют разные традиции, направленные как на месть и эскалацию конфликта, так и на примирение или минимизацию негативных последствий («лежачего не бьют», «до первой крови» и пр.). Работа ведущего программ восстановительного разрешения конфликтов и криминальных ситуаций заключается в активизации в сообществе позитивных сил или приглашении для участия в программе только тех людей, которые окажут положительное влияние.
4. Влияние окружающих
Ведущий программ восстановительного разрешения конфликтов и криминальных ситуаций сталкивается не только с проблемами самих участников конфликта, но и с негативным влиянием, которое наносят им административные и правоохранительные органы, а иногда и близкие люди. К сожалению, часто реакция окружающих и официальных лиц образовательного учреждения не приводит к разрешению ситуации и состоит в замалчивании проблемы или в формальном замирении участников конфликта («пожмите друг другу руки, извинитесь и больше друг к другу не подходите») [9]. В итоге происходят следующие процессы.
– Вместо достижения понимания конфликтной ситуации самим учащимся и его родителями администрация начинает искать виновного, объясняя ему неправильность его поведения, нарушения им устава и законов, затем следует наказание или угроза наказания. Едва ли это помогает осознанию ситуации. Скорее, это способствует «приклеиванию» несовершеннолетнему того или иного негативного ярлыка, что приводит к тому, что человек начинает ощущать себя жертвой юридического или административного воздействия.
– Вместо организации процесса переосмысления и переоценки конфликтующими сторонами своих действий им задаются социально желаемые вопросы: «Ты все понял?!», «Ты больше так не будешь?!», «Поставь себя на его место» – на что взрослые получают ожидаемый ответ: «Я все понял и больше не буду».
– Критикующий и оценочный административный разбор ситуации на педагогическом совете или в КДНиЗП порой еще больше усугубляет разрыв отношений и вызывает напряжение между родителями и их детьми, в результате чего ребенок теряет главную для себя опору и поддержку со стороны близких[10].
Таким образом, ведущий программ восстановительного разрешения конфликтов и криминальных ситуаций обычно сталкивается с многогранной ситуацией, когда вред, причиненный в ходе враждебного взаимодействия, усиливается негативными эмоциями и образом врага, на которые накладываются последствия реакции административных органов и окружения участников.
[1] Термин «социальная ткань» введен социологом Георгом Зиммелем.
[2] Также см. Максудов. Р.Р. Программы восстановительного разрешения конфликтов и криминальных ситуаций. От уникальных эпизодов к заживлению социальной ткани. М.:, МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 2012.
[3] Группу студентов случайным образом разделили на две части: «заключенных» и «надсмотрщиков» — и поместили в условия тюрьмы (созданной под эксперимент в подвале университета) сроком на 14 дней. При этом обе подгруппы студентов по психологическим показателям были «равны» и никто ранее не совершал правонарушений или преступлений. Через неделю эксперимент пришлось прекратить из-за издевательств и насилия со стороны «надсмотрщиков» над «заключенными».
[4] Зимбардо Филип. Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев. Пер. с англ. — М.: Альпина нон-фикшн, 2013, стр. 462.
[5] В психологии приписывание определенных качеств известно как «фундаментальная ошибка атрибуции».
[6] В том числе негативными последствиями для себя и для других.
[7] Я встречал подростков, которые собирались стать киллерами, и в патриотическом клубе усердно готовились к будущей «профессии»: учились стрелять, бегать, ориентироваться на местности.
[8] В частности, это происходит на программе «Круг поддержки сообщества».
[9] Возможно, это происходит потому, что в педагогической среде конфликт считается чем-то негативным, его считают признаком непрофессионализма педагогов и требуют немедленных действий.
[10] Либо родители начинают ругать своего ребенка вместе с администрацией, усугубляя давление, либо вопреки логике и повинуясь родительским чувствам начинают защищать своего ребенка во время административного заседания и получают ярлык «невменяемых» родителей.
[11] В этом контексте интересны опыты по «выученной беспомощности» – состоянию, при котором индивид не предпринимает попыток к улучшению своего положения, хотя имеет такую возможность, потому что его так научили. См. Зелигман Мартин Э. П. Как научиться оптимизму. Советы на каждый день: Пер. с англ. — М.: Вече, 1997.
[12] Кристи Н. Конфликты как собственность. // Восстановительная ювенальная юстиция. Сборник статей. Сост. Коновалов А.Ю. – М.: МОО «Судебно-правовая реформа», 2007. Иллич И. Освобождение от школ. Пропорциональность и современный мир: (фрагменты работ разных лет): пер. /Иллич Иван; под редакцией Т. Шанина: моск. высш. шк. социальных и экон. наук – М.: Просвещение, 2006.
[13] А не только «урегулировать конфликт».
[14] По крайней мере, не то понятие конфликта, которое описывается в словарях: «Столкновение, серьезное разногласие, спор» (словарь Ожегова), «Столкновение между спорящими несогласными сторонами» (словарь Ушакова) и классических текстах по конфликтологии.
[15] Рецинджер С., Шефф Т. Стратегия для общинных конференций: эмоции и социальные отношения. // Вестник восстановительной юстиции № 3. М.: Центр «СПР», 2004.